Юрий Башмет: Об ансамбле с «НОВАТЭКом», челябинском дебюте, музыке и идеологии

Ярким событием для поклонников высокого искусства стал приезд в наш город знаменитого альтиста Юрия Башмета вместе с оркестром «Солисты Москвы». Башмет уже не первый раз выступает в Челябинске, но все же не столь часто, как Спиваков или Мацуев. Трехгодичный перерыв маэстро прервал по случаю 20-летия компании «НОВАТЭК», которая в последнее время выступает постоянным партнером музыканта в его творческих проектах. О сотрудничестве, юбилее и Челябинске Юрий Башмет рассказал агентству «Mega-U.ru».

– Юрий Абрамович, сколько городов охватил ваш нынешний тур?

– Три города, это Кострома, Челябинск, Новый Уренгой. Честно признаюсь, хоть это и нескромно прозвучит, но для меня это абсолютно героический поступок, поскольку я должен быть дома или в больнице. Я так сильно еще никогда не болел, какой-то вирус, вероятно. Кстати, концерт в Уренгое не состоялся, меня бог спас. Я сидел в аэропорту и думал: «Куда лечу? Зачем? Что смогу в таком состоянии?» И рейс отменили, я вернулся домой, целый день проспал, сегодня полегче.

– Насколько успешно ваше сотрудничество с «НОВАТЭКом»?

– Весьма. Знаете, буквально, как только мы договорились о сотрудничестве, «Солисты Москвы» тут же получили Grammy. Это как Оскар, можно номинироваться за один фильм раз 12: лучшая мужская роль, женская, художник и прочее. Так и Grammy, только в музыке. Я был номинирован множество раз, но только в ансамбле с «НОВАТЭКом» мы эту премию, наконец, получили. Кроме того, у нас в работе есть несколько проектов. Мы проводим музыкальные академии в разных городах. В Самаре уже в третий раз прошла, там учат талантливых ребят и неплохо учат.

– На Олимпиаде в Сочи Вы представили свой новый проект – юношеский симфонический оркестр. Каковы перспективы этого начинания?

– Да, чтобы отобрать музыкантов, мы проехали по всей стране, и так получился конкурс, который проходит живьем, а не по записям. Победителей оказалось 78, из них мы создали детский симфонический оркестр и сыграли премьеру в Сочи, а потом поехали в турне по России. Ажиотаж получился очень большой, и мы уже получили приглашение на фестиваль детских оркестров в Берлине, оказывается, есть такой. 23 июня поедем. Конечно, есть проблемы – это ротация возрастная. Надо, чтобы детей отпускали из школы. В оркестре самые разные ребята – от малявок восьми лет до «женихов» и «невест» 22 лет.

– Вы много гастролируете, Челябинск в памяти вызывает какие-либо воспоминания?

– Помню первое мое посещение Челябинска, которое состоялось еще в советское время и было плановым, это когда знаешь, что у тебя три концерта, но куда поедешь – не знаешь. Я года три добивался, чтобы меня включили в план, и это было нелегко. Дело в том, что мой инструмент по бюрократическим спискам сольным не считался, как скрипка или рояль. Ни балалайка, ни домра, ни клавесин, как и альт, не могли претендовать на соло. Разве что орган попадал. И поэтому я никак не мог ездить по стране и выступать с сольными концертами. И вот, наконец, меня утвердили, но получилась катастрофа. В гастрольном плане у меня были такие города, как Альметьевск, Бугульма. А в Челябинске всё прошло очень смешно. Было очень холодно, и большой автобус возил нас двоих – меня и пианиста по ужасным колдобинам. По разнарядке у нас было по три концерта в разных залах, и была такая практика: в некоторых организациях просто ставили штамп, что концерт прошел, а его на самом деле его не было. Потому что организациям так было выгодней: не приходилось открывать гардероб, буфет, вызывать туда служащих, оплачивать их работу, продавать билеты, клеить афиши, приглашать публику и пр. И в Челябинске мы тоже должны были сыграть три концерта. Один проходил в общежитии каком-то строительном. Это был даже не зал, а фойе. Было три человека: два парнишки, и девушка во фланелевом халатике сонная вышла, и она должна была оценить всех этих хиндемитов и бартоков, которых я играл на всяческих конкурсах. Когда пианист нажал первый аккорд, выяснилось, что пианино вообще не настраивалось, а некоторые клавиши вовсе отсутствуют. Ситуация глупая. Ну что делать? Я говорю: «Наверняка, у вас есть гитара?» И девушка так оживилась: «Да, есть, принести?» «Нет, – говорю. – У гитары бывает шесть или семь струн, и можно на ней играть вот так, этот прием называется пиццикато». Ну, в общем, прочел им целую лекцию, и потом нам уже расставаться даже не хотелось. А последний заезд у меня был как раз штамповый, когда даже играть не пришлось. Мы приехали в какой-то зал, там было жутко накурено, стояли столики, на каждом ваза с одной гвоздичкой и бутылкой крепленого вина. Оказалось, что это клуб «Для тех, кому за 30», люди туда приходили познакомиться, потанцевать. И тогда я устроил администратору скандал, получил печать, и мы уехали. Это было где-то в конце 70-х. Ну а потом я уже приезжал не единожды, и все было на другом, профессиональном уровне, но, как вы знаете, больше всего запоминается именно первый раз.

– А когда было проще пробиться музыканту: в советское время или теперь?

– Трудно сказать. Времена были всякие, было и такое, что в буфете нечего было продавать, но у молодежи с ее творческими амбициями была возможность выучить программу и обыграть ее на разной публике. И для нее пусть даже плановые концерты были важны, ведь только сцена приводит музыканта в готовность. И этим, кстати, наши музыканты отличались от западных, где действовала совсем другая система, где концерты организовывали спонсоры, и искусство становилось разновидностью бизнеса. И такой массовой возможности продвинуться молодым не было. Когда распался Союз, многие вещи, даже хорошие, исчезли, но поскольку народ талантливый, хватает сил как-то всё это собирать и удерживать. И потом. В советское время существовала еще идеология. Всем известно, как в свое время Шостаковича ругали, что его произведения не исполняли, а тут как-то его пригласили в Америку на фестиваль. Ему позвонил Сталин: «Как поживаете?» Шостакович ему пожаловался, что кто-то все время срывает замок на гараже, и поэтому там невозможно ничего хранить. «Считайте, что этого человека больше нет», - говорит Сталин. Еще поговорили о каких-то бытовых вещах, и вдруг Сталин говорит: «Нам нужно, чтобы вы поехали в Америку на конгресс». - «Но как же, я ведь не выездной!» - «Кто вам сказал? Этот человек больше не работает». И все проблемы были решены.

– В России объявили Год культуры. Вы ощущаете реальную поддержку государства? Может, получили какие-то дотации?

– Объявить Год культуры – всё равно, что Год еды. Как будто всё это время мы голодали, а тут начали есть. Ну, это, если относиться цинично. Если серьезно, то это дает повод прийти, стукнуть кулаком по столу и спросить чиновников: «Почему у вас такое отношение к культуре? Вы что, не согласны с установкой президента?» То есть этим можно как-то воспользоваться при необходимости. С другой стороны, в Сочи был Год театра и Год кино, в течение которого собиралось и выбиралось самое лучшее. Концентрация по какой-то теме – это неплохо. Что же касается специальных дотаций, нас это не коснулось.

Фотографии предоставлены пресс-службой компании «НОВАТЭК-Челябинск».
mega-u.ru